Гриффен Л.А.

 

РЕИНТЕГРАЦИЯ СОВЕТСКИХ НАРОДОВ:

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ АСПЕКТ

 

Реинтеграция и интеграция братских народов постсоветских республик – историческая необходимость современности / Состав. и отв ред. Д.В. Джохадзе. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2013. – С.164-174.

 

Распад Советского Союза оказался страшной трагедией для считающих его своей Родиной миллионов советских людей. Поэтому вполне естественно, что, несмотря на оголтелую пропаганду противного, идея реинтеграции советских народов является близкой многим из них. Но что касается практической реализации этой идеи, то дело в конечном счете не в ее популярности или непопулярности, а в том, насколько процесс реинтеграции отвечал бы объективным тенденциям общественного развития.

Интеграционные процессы в мире сегодня общепризнанны. Но пропагандируются они в виде идей глобализации, т.е. речь идет об осуществлении мирового единства в интересах Запада и под его контролем. Несмотря на прославление рыночной экономики с ее эквивалентным обменом, Запад потребляет значительно больше чем производит. Нынешняя экономика Запада сама по себе абсолютно неэффективна и функционировать она может, только будучи поставленной в привилегированные условия, в условия неэквивалентного обмена со всем остальным миром. «Закон стоимости» «исходящий из презумпции эквивалентного обмена, просто не отвечает реальности. Иными словами, экономика “первого мира” при действии закона стоимости являлась бы абсолютно неконкурентоспособной. И “закон” просто выключен действием вполне реальных, осязаемых механизмов -- от масс-культуры до авианосца “Индепенденс”»[1]. Собственно, в этих условиях западная экономика находится с самого начала развития капитализма. Но если вначале западный капитализм столь же нещадно, как и остальные народы, эксплуатировал и собственных трудящихся, то уже к концу XIX века (сначала в Англии, а затем и в пределах всего «золотого миллиарда») результатами всемирного грабежа начали пользоваться все слои западного общества. В том числе и рабочие, все больше становящиеся, по словам Энгельса, «рядом» со своей буржуазией[2]. Сейчас же противостояние между трудом и капиталом окончательно приобрело глобальный характер. А точнее – цивилизационный.

Такой вывод, несмотря на его полную очевидность, даже в среде сторонников коммунистических взглядов не получил еще безусловного признания, поскольку прямо противоречит ряду положений классического марксизма. Прежде всего это касается объекта исследования. Создавая для своих целей теоретическую модель капитализма, Маркс полагал необходимым «весь торгующий мир рассматривать как одну нацию»[3]. Он, конечно, прекрасно понимал, что реальный мир неоднороден, но был уверен, что это явление временное, что «страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»[4], ибо сам по себе капитализм в этом отношении оказывает и будет оказывать нивелирующее влияние.

Кроме того, новая общественно-экономическая формация чаще всего возникала вовсе не там, где предыдущая достигла своего высшего развития. И далеко не сразу она представлялась более высокой ступенью развития. Так, феодализм в Западной Европе возник на отсталой окраине рабовладельческой Римской империи, и понадобились века, прежде чем культурное развитие и производительность труда здесь хотя бы достигли уровня предыдущей формации. То же касается становления капитализма: периферийная Англия, где фактически зародился капиталистический способ производства, отнюдь не была самой развитой феодальной страной (даже Западной Европы, не говоря уж об арабском Востоке и т.п.), причем первоначально уровень жизни народных масс существенно и на длительное время снизился. Социализм также по отношению к предыдущей формации (капитализму) возник на ее относительно слаборазвитой периферии и локально.

Ну, а что касается нивелирующего влияния капитализма на уровень развития различных стран, то это явление имеет место исключительно в «ядре» капиталистической системы, т.е. среди стран Запада. Весь остальной мир, будучи объектом эксплуатации и источником процветания последних, все больше отставал в развитии, а тем более в уровне жизни. Сначала, уже даже после весьма продолжительного периода капиталистического развития, по утверждению известного французского ученого Ф.Броделя, все еще «Европа была менее богата, нежели мир, который она эксплуатировала»[5]. Но постепенно ситуация менялась. Произошедшая в Европе промышленная революция, по его словам, «была не просто инструментом развития, взятым самим по себе. Она была орудием господства и уничтожения международной конкуренции. Механизировавшись, промышленность Европы сделалась способной вытеснить традиционную промышленность других наций. Ров, вырытый тогда, впоследствии мог только шириться»[6].

Сейчас ситуация если и меняется, то только в худшую сторону. Разница в уровне жизни 20 % «верхнего» и 20 % «нижнего» населения Земли давно перевалила за стократ и продолжает увеличиваться. И именно капитализм и его мировая роль стали причиной и средством резкого «расхождения» судеб Запада и всего остального мира. Первый сделалась «ядром» («собственно капитализм»), а все остальные - «периферией» («зависимый капитализм») всеобщей глобальной капиталистической системы. Единый мир внутри оказался принципиально разнородным, разделенным на противостоящие неравные части, и пропасть между ними продолжает углубляться.

Таким образом, классический марксизм не учитывает некоторых важнейших моментов, характеризующих ситуацию в современном мире, что делает ее оценку неадекватной. Чтобы учесть указанные моменты, при решении вопросов общественного развития следует иметь в виду не только производство средств к жизни, но и «производство самой жизни» (Энгельс) как социального феномена в его исторически-определенных общественных формах. Другими словами, социальное образование, выделяемое в качестве объекта развития, должно характеризоваться не только с общественно-экономической, но и с социально-культурологической стороны. Это последнее обстоятельство отражается в исторической смене больших (чаще всего надгосударственных) социальных организмов, которым подробно исследовавший этот феномен известный английский историк А.Тойнби дал наименование «цивилизаций»[7].

Этим, сделанным им уже в двадцатом веке, открытием классики марксизма, естественно,  не могли воспользоваться в своих исследованиях. А сам Тойнби, будучи идеалистом, наоборот, не придавал особого значения социально-экономическим факторам. Поэтому формационная и цивилизационная теории развивались отдельно друг от друга. Реальный же процесс развития общества проходит через одновременное формирование новых цивилизаций (отражающих его «анатомию») и формаций (отражающих его «физиологию»), представляющих две органически нераздельные стороны одного и того же процесса.

Такой подход не противоречит классическому марксизму, а является его развитием. Важное отличие (кроме взаимодействия различных объектов развития) заключается в том, что здесь объект развития в процессе смены социального организма не превращается «в свое иное» (Гегель). Он каждый раз возникает заново в качестве нового социального организма («формация-цивилизация») - так же, как каждый раз возникает заново биологический организм, генетически связанный с родительским, но представляющий новый объект действительности. Такие социальные организмы рождаются, развиваются, взаимодействуют между собой и с другой социальной средой, дряхлеют и умирают, одновременно порождая (иногда географически в другом месте) новые, представляющие следующую ступень развития.

Так было, когда рождались, развивались и гибли великие рабовладельческие цивилизации (цивилизации первого поколения), окруженные морем «варваров»; так было, когда в пределах тогдашней Ойкумены тесно сосуществовали и взаимодействовали цивилизации феодальные (цивилизации второго поколения). И лишь выход благодаря Великим географическим открытиям западной христианской (тогда еще феодальной) цивилизации за пределы этой Ойкумены положил начало новой, западной буржуазной цивилизации (цивилизации третьего поколения), которая могла возникнуть, существовать и развиваться уже только за счет остальных. Так что «столкновение цивилизаций», придуманное С. Хантингтоном для объяснения нынешних процессов в мире[8], когда-то действительно имело место, но с появлением западной буржуазной цивилизации о нем говорить не приходится: Запад уже пятое столетие паразитирует на всем остальном мире, на всех остальных его цивилизациях (кроме тех, естественно, которые успел извести под корень, – как развитые южно- и центрально- американские, так и зарождающиеся североамериканскую и африканскую).

Но развитие не прекратилось. Ни о каком «конце истории» в духе Ф. Фукуямы[9] не может быть и речи. И это как нельзя лучше подтвердило возникновение нового типа цивилизаций – социалистических (цивилизаций четвертого поколения): прежде всего в виде образования Союза Советских Социалистических Республик, а затем Китайской Народной Республики.

Итак, мир уже тысячи лет представляет собой совокупность взаимодействующих и весьма существенно различающихся между собой особых социальных организмов – цивилизаций. Что же представляет собой та цивилизация, к которой относимся мы по своим географическим, экономическим, социально-психологическим и многим другим параметрам? Тойнби определял ее как христианско-православную. В общем-то в определенном смысле так оно и есть, хотя Тойнби как идеалисту было свойственно преувеличение роли религии в цивилизационных процессах.

Православная церковь действительно сыграла весьма значительную роль в формировании данного социального организма – особенно первоначально. Однако вместе с православием Русью была воспринята у Византии также характерная для последней идея главенства централизованного государства, отражавшаяся уже и в самом православии как идеологии. А в результате реформ Петра церковь (в отличие от «западной христианской цивилизации») вообще была подчинена государству и православная религия потеряла роль той исключительной основы, на которой могла бы создаваться цивилизация. Зато это дало возможность в дальнейшем уже на государственнической основе объединить народы с различным вероисповеданием. Ввиду этого уже давно привилось другое определение нашей цивилизации – как цивилизации евразийской. Что же это за цивилизация, и какое место она занимает во всемирной системе цивилизаций?

Прежде всего, отметим, что ее часто по преимуществу отождествляют со славянским этносом. Однако «евразийская цивилизация» не есть цивилизация исключительно славянская. Некоторые историки утверждают, что уже даже древнерусская народность Киевской Руси складывалась как результат взаимодействия восточнославянских племен со степняками тюркского происхождения. Это взаимодействие осуществлялось как в виде разнообразных культурных и хозяйственных контактов, так и военных столкновений. Существенное влияние на формирование данной цивилизации оказала Золотая Орда.

В частности, и по этим причинам последующая российская географическая экспансия к востоку не носила характера колониальной. Россия ввиду конкретных условий ее формирования вообще никогда не была классической империей типа Римской или Британской, где метрополия существовала за счет колоний. Так что теперь уже обратное влияние Руси на тюркские (равно как и многие другие) народы приводило к формированию не национального государства и не империи с метрополией и колониями, а полиэтнического социального организма – цивилизации.

В этой цивилизации различные (не только славянские и тюркские, но и многие другие) народы, как писал Л.Гумилев, «связывала не общность быта, нравов, культуры и языка, а общность исторической судьбы: наличие общих врагов и единство политических задач, основной из которых было не погибнуть, а уцелеть ... Все эти этносы входили в систему единого евразийского суперэтноса»[10]. Значительную роль, по его словам, сыграла также относительная идентичность природных условий, благодаря которой «эта географическая целостность (от Китая до западно-европейского полуконтинента – Л.Г.), населенная разнообразными народами с разными хозяйственными навыками, религиями, социальными учреждениями и нравами, тем не менее всеми соседями воспринималась как некий монолит»[11]. А единство «мира-экономики» неизбежно создавало, в противовес окружению, и определенное культурно-цивилизационное единство (Ф.Бродель).  Только такой конгломерат славянских и тюркских (как и, повторим, многих других) народов мог в будущем составить ту основу, на которой затем формировалась новая историческая общность – советский народ.

Эта наша евразийская цивилизация, простирающаяся «от Китайской стены до Карпат», весьма существенно отличалась (и отличается) от западноевропейской. И главное отличие заключается в том, что она, как и все остальные цивилизации в мире, исключая западноевропейскую буржуазную, сотни лет развивалась под давлением и в тени последней, и только на основании собственных ресурсов. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда» − не без основания утверждал «певец английского империализма» Р.Киплинг. Не встретиться, ибо движутся они в противоположных направлениях − «золотой миллиард» к «свободе и процветанию», а также к «постиндустриальному обществу», а бóльшая часть мира − к дальнейшему закабалению и обнищанию. И, как видим, эти движения обоюдно взаимообусловлены.

Различие в социально-экономическом положении неизбежно вызывает и социально-психологические различия. Главным отличительным признаком «людей Запада» является то, что М.Вебер называл «духом капитализма»[12]. Это выражение он использует «для определения того способа мышления, который связан с систематическим и рациональным стремлением к наживе». И дело здесь не в том, что человек стремится побольше заработать, а в том, чему отдается предпочтение – личным потребностям или независимому от них (!) стремлению к наживе и возможности получения прибыли, т.е  стяжательству как таковому.

Второй характерной чертой человека Запада является расизм. Расизм (в отличие от простого неприятия «чужих» в родовом обществе) как идеология неравенства людей возник одновременно с капитализмом, т.е. с началом систематической эксплуатации Западом всех остальных народов Земли – в качестве средства ее оправдания. Первоначально он опирался на представления о «биологической неполноценности» неевропейских народов, сегодня преимущество отдается уровню «цивилизованности», характеру политических институтов и т.п., но в основе лежит все то же – вызванное особым положением в мире цивилизационное высокомерие.

И, наконец, не менее существенной чертой, чем упомянутые, является индивидуализм. Изначально человек возник как существо родовое, общинное. Только в таком качестве он мог выжить и развиваться. И такое положение сохранялось на протяжении многих тысячелетий человеческой истории – все это время как материальную, так и духовную основу человеческого существования составляла община. Правда, попозднее – только для угнетенных. В господствующих классах шли процессы индивидуализации. Но общий моральный стержень еще долго сохранялась тем же.

С появлением капитализма все изменилось. Процесс индивидуализации захватил в свою орбиту всех. Только свободный от общинных связей человек мог стать пролетарием, не имеющим ничего, кроме своей рабочей силы. Индивидуализм превратился в господствующий нравственный принцип. Ох, как нелегко далось Западу это превращение! Конфессиональные конфликты времен Реформации (в религиозной форме отражающие нравственный конфликт, вызванный развитием «духа капитализма») опустошили Западную Европу почище чумы – в некоторых местах было уничтожено более половины населения. Индивидуализм победил, и сейчас на Западе «забота о своих» – всего лишь вид круговой поруки перед лицом эксплуатируемого мира, не более того. А господствующий моральный принцип − «Боливар двоих не вынесет».

Общинная же («традиционная») психология в той или иной форме сохранилась во всех остальных цивилизациях, ставших «периферией» капитализма. Сохранилась, ибо только она одна и могла хоть в какой-то мере обеспечить противостояние губительному влиянию «ядра», только она и давала какую-то возможность выжить – как обществу в целом, так и отдельному человеку. И только она одна обеспечивала нравственный стержень народа и позволяла сохранять способность к сопротивлению. Она же оказалась чрезвычайно важным фактором при формировании нашей социалистической цивилизации.

Итак, история цивилизаций не завершилась цивилизацией буржуазной. Но возникшее новое общество («социалистическая цивилизация») опять же, как и во всех остальных случаях, не могло стать просто продолжением развития предыдущего («буржуазной цивилизации») – даже путем ее качественного изменения, так же как не могло и возникнуть без и помимо него.

Дело в том, что помимо общественно-экономических моментов здесь значительную роль сыграли идеологические. К концу ХІХ – началу ХХ века буржуазные идеалы полностью проявили свою классовую сущность и в качестве таковых потеряли былую привлекательность как для наиболее активных сторонников революционных преобразований, так и для широких масс. Должны были появиться новые идеалы, и они появились. «Когда было свергнуто крепостничество и на свет божий явилось “свободное” капиталистическое общество, – сразу же обнаружилось, что эта свобода означает новую систему угнетения и эксплуатации трудящихся. Различные социалистические учения немедленно стали возникать, как отражение этого гнета и протест против него» – писал Ленин[13].

Таким образом, проявление негативных тенденций, имманентных буржуазному обществу, объективно вело к появлению и развитию внутри «западной цивилизации» социалистической идеологии. Высшим ее научным выражением явился марксизм. Он и стал основой революционной идеологии для социалистической революции в России (а затем и в Китае). Вскоре после нее А.Грамши писал: «Социалистическая пропаганда обогатила российских людей опытом пролетариата других стран. ... Почему они должны были ждать, пока история Англии повторится в России…? Российские люди – или по крайней мере меньшинство россиян – мысленно уже прошли через этот опыт»[14].

Но дело не только в том, что Россия «отстала» от западных капиталистических стран, дело в том, что она оказалась в особом положении. В связи с этим особым положением России Маркс отмечал: «Россия – единственная страна в Европе, в которой общинное землевладение сохранилось в широком национальном масштабе, но в то же самое время Россия существует в современной исторической среде, она является современницей более высокой культуры, она связана с мировым рынком, на котором господствует капиталистическое производство»[15]. Так что не сам по себе  уровень развития капитализма, а специфическое сочетание различных факторов создало условия для социалистической революции в России, в то время как в других странах этих условий не было.

Социалистическая революция в России вовсе не была началом революции мировой (т.е. фактически «западной»), как не была она и революцией в «отдельно взятой стране». Хотя в тот момент, когда она произошла, Россия по форме действительно являлась одним из государств мира, по сути она была чем-то  гораздо большим, чем отдельное государство, а именно особой, «незападной» цивилизацией, отличающейся особыми же, только ей свойственными характеристиками. И цивилизационные преобразования осуществлялись в ней одновременно с формационными. Социалистическая революция в России привела не просто к смене одного общественно-экономического строя другим в одной из стран, а к рождению нового социального организма, новой, социалистической цивилизации, организационно оформившейся в виде Союза Советских Социалистических Республик.

Многие десятилетия успешного совместного развития в советское время основательно закрепили имевшие раньше место связи между нашими народами, упрочили и расширили идентичные черты их общего цивилизационного менталитета. И особую роль здесь опять же сыграл коллективизм – новое социальное явление, становление которого происходило благодаря ликвидации отношений частной собственности и было облегчено наличием остатков общинной психологии. В значительной мере именно на его базе формировалась вся социалистическая культура. И эта социалистическая культура (а в качестве ее важнейшей составной части – и коллективизм), вошла в плоть и кровь советских народов, не позволяя принять в качестве собственных упоминавшиеся выше «европейские ценности», а фактически ментально принять господствующую роль западной цивилизации.

Не удивительно, что как раз те самые остатки нашей общинной (а точнее, теперь уже коллективистской) идеологии сегодня являются основной мишенью для тех, кто объективно помогает Западу окончательно превратить нас в еще одну «периферию». Именно коллективистская психология советских людей («совковость») вызывает наиболее ожесточенное неприятие наших «либералов» и «национал-демократов». Прежде всего, именно из-за нее они все еще продолжают всюду и везде ожесточенно «сражаться» с советской властью и социализмом, давно объявленными ими окончательно и бесповоротно поверженными. И именно она станет цивизизационной основой реинтеграции, которая пока что переживает период латентного развития.

Реинтеграция советских народов – дело всех народов, происходящих из евразийской цивилизации. Только их всеобщее объединение даст нашей цивилизации настоящую основу для дальнейшего развития. Но сегодня особую важность представляет объединительные процессы касаемо двух наиболее крупных частей евразийского сообщества – России и Украины. Эту важность в присущей ему своеобразной манере З. Бженинский выразил так: без Украины Россия просто страна, а с Украиной – империя. И действительно, соединение усилий России и Украины сразу же вывело бы процесс на качественно новый уровень. Поэтому наши недруги попыткам помешать этому отводят особое место. Для чего используются разные методы, но особенно уповают на некоторые специфические особенности цивилизационного пути Украины.

А Украина от других советских республик, ставших после развала Союза «независимыми государствами», действительно отличается одной существенной особенностью: в период, когда из народностей начали формироваться нации, Украина оказалась под значительным влиянием чужой цивилизации. Сначала она стала окраиной Литовского княжества, а затем - Речи Посполитой.

Но если литвины не особенно вмешивались во внутренние дела русичей, то с поляками дело обстояло существенно иначе. Развернулась колонизация, польский пан с челядью двинулся на новые земли, не только неся местному населению социальное порабощение, но и навязывая ему польскую культуру, в том числе и язык. Навязать последний, конечно, не удалось, но взаимодействие польского языка со славяно-русским привело к формированию нового социального явления - украинского языка[16]. (Правда, происходило это только там, где непосредственно осуществлялось указанное воздействие – в сельской местности; в городах процесс шел по-другому – отсюда нынешнее двуязычие Украины).

Однако и тогда существенно изменить евразийский менталитет населения Украины все же не удалось - препоной стала как раз православная вера. На протяжении длительного времени она, за сотни лет уже приспособленная к этому менталитету, выполняла идентификационную функцию. Недаром столько сил было положено на внедрение унии, но социальный организм ее отторг. Успеха достигли только по отношению к небольшой части Украины, потом отошедшей к Австро-Венгрии.

Проходили десятилетия, и менталитет этой части украинцев медленно, но неуклонно менялся, все дальше уходя от евразийского и все больше приближаясь к западноевропейскому (хотя, разумеется, полного отождествления так и не наступило). И сейчас Украина цивилизационно разделена на исповедующие существенно различные ценности две неравные части. В одной стране, при одной вроде бы национальности оказалось два совершенно разных народа (которые условно можно было бы назвать галичанами и малороссами).

По ряду причин сегодня господствующее положение в стране захватили представители ее сравнительно небольшой западной части, «силовыми методами» и посредством манипулирования сознанием навязывающие свои представления подавляющему большинству народа, стремящиеся оторвать его от евразийской цивилизации.

Для этого используются самые различные приемы. Одним из главных способов, которым пытаются выйти из евразийского цивилизационного пространства, является насильственная украинизация. Ее суть вовсе не в усилении роли украинской культуры вообще, и украинского языка в частности (как то официально провозглашается). Это-то как раз можно было бы только приветствовать, но насильственные мероприятия в этом отношении ситуацию только ухудшают. Суть в другом – в разрыве связей с русской культурой и русским языком (являющимся к тому же, как было сказано, одним из двух собственных языков украинского народа).

Усиленное (хотя и безуспешное) искоренение русского языка из всех возможных сфер жизни главной целью имеет вовсе не развитие языка украинского (то, как корёжат его сейчас на украинском телевидении – лучшее доказательство безразличия «украинизаторов» к этому важному делу). Главная цель – отрыв населения Украины от русской культуры (а желательно – противопоставление его ей), исторически составившей культурное ядро нашей цивилизации. А также от культуры советской, вобравшей в себя столько ценностей культур других евразийских народов (чему, кстати, способствовал русский язык в роли средства межнационального общения). А значит – отрыв и от самой евразийской цивилизации.

Так что наши ушлые «западенці» весьма хитро цивилизационную проблему подменяют национальной. Пряча истинные цели, они выступают якобы в качестве радетелей за «национальные интересы» всего украинского народа. И пока кое-кто (в частности, в центральной части Украины) им верит. Но ситуация постепенно начинает меняться, люди все больше прозревают, вызывая ярость уже уверовавших в свою победу евроатлантистов. Ибо менталитет подавляющего большинства украинцев (хоть украино-, хоть русскоязычных) остается евразийским. Чтя свою историю и свою культуру, они даже на уровне подсознания воспринимают себя неотъемлемой частью евразийской цивилизации. Раньше или позже истинная подоплека маневров «пятой колонны Запада» станет ясной большинству народа Украины и ситуация изменится коренным образом.

Существенным представляется и еще один момент. Любое правительство нынешней Украины, как и вообще любое буржуазное правителство, является «комитетом по делам буржуазии». А нынешние «буржуи», грабежом или мошенничеством завладевшие достоянием, многолетним трудом создававшееся советским народом, крайне заинтересованы в тесных связях с Западом – там их деньги, там их недвижимость, там их дети. На этой основе возникло их так называемое «евроинтеграционное» устремление, стремление к вхождению в Европейский Союз, ставшее идеологией официального Киева. Несмотря на явно негативное отношение к такому вхождению на Западе: не допустить объединения с Россией – это одно, а принять к себе – совершенно другое.

Учитывая изложенное, при определении будущего  несомненным представляется вхождение Украины (как, впрочем, и других «постсоветских» государств) в евразийскую цивилизацию в качестве ее неотъемлемой части. Речь идет, разумеется, о том или ином характере организационного вхождения, поскольку по существу дела она из нее никогда и не выходила. Наши глубинные культурные и идеологические ценности по-прежнему малоразличимы, базируются на одних и тех же исторически сложившихся основаниях и существенно отличны от западноевропейских. Поэтому никакого «возврата в Европу» не будет. Мы – евразийцы, и законное место Украины – в евразийском содружестве народов. Вот туда мы, несомненно, раньше или позже и «возвратимся».

Касательно организационных форм, то здесь следует отметить, что и в данном случае колесо истории вспять не повернешь. Как бы не образовывалась в свое время евразийская цивилизация, структурная реинтеграция входивших в нее народов возможна только и исключительно как воссоздание в том или ином виде социалистического общественного образования. Другими словами, в том или ином виде должен быть воссоздан Союз Советских Социалистических Республик – социалистическое содружество, объединенное в своих цивилизационных границах. Евразийская цивилизация сегодня может реализоваться только как цивилизация социалистическая (цивилизация четвертого поколения) – или никак.

Что же касается формационной стороны дела, то социализм не есть «недоразвитый коммунизм». Это совершенно особая общественно-экономическая формация. В отличие от предыдущих, она не является классовой. А в отличие от грядущего коммунизма социализм не есть и обществом эгалитарным. По объективным условиям общественного производства здесь еще невозможно всеобщее равенство, и общество является стратифицированным. На предыдущем этапе развития нашего социализма это очень хорошо показало наличие господствующей социальной группы, характерной именно для данного этапа, – номенклатуры. Последнюю очень часто примитивно отождествляют с бюрократией (а она с ней у нас в какой-то мере действительно сливалась) – социальной группой, служащей господствующей. Но бюрократия как слой чиновников-управленцев нужна будет всегда, а номенклатура – специфическая социальная группа, распоряжающаяся средствами производства, и потому являющаяся господствующей, – порождение только определенного этапа социализма. Следующий его этап в ней нуждаться не будет. (Эти, как и ряд других вопросов общественного развития, автором более рассмотрены достаточно подробно в другой работе[17]).

Однако еще важнее то, что социализм – это еще и особая цивилизация, формирующаяся каждый раз на особом, специфическом для каждой цивилизации культурно-историческом основании, вследствие чего здесь совершенно невозможно единообразие. Каждая социалистическая цивилизация имела и будет иметь свой особый характер, весьма существенно отличающий ее от других социалистических цивилизаций. Никакого «социализма вообще», «истинного социализма» никогда не было и в принципе быть не может – как никогда не было и быть не могло «феодализма вообще» или некоего «стандартного» рабовладельческого строя. При их общих общественно-экономических характеристиках (прежде всего отношениях собственности на средства производства), цивилизационные условия реализации общественно-экономических формаций всегда налагали и будут налагать самый существенный отпечаток. И только коммунизм станет всеобщим «единством в многообразии».

Советская культура как выражение новой социалистической цивилизации могла сформироваться только как порождение цивилизации евразийской. Другие социалистические цивилизации будут иметь (и уже имеют) свой собственный социально-культурный характер. В свое время непонимание руководством страны (и обслуживающими его идеологами) действительного (формационно-цивилизационного) характера социализма, принципиального различия форм его реализации применительно к различным цивилизациям и этапам развития, неоднократно приводило (разумеется, наряду с другими причинами) к весьма серьезным последствиям – от неадекватного отношения к странам Центральной Европы до войны в Афганистане и напряженности в отношениях с Китаем, а в конечном счете – к жесточайшему кризису социализма в СССР.

В частности, это непонимание высшей советской номенклатурой цивилизационных различий и стало одной из основных причин венгерских, чехословацких, польских, берлинских событий. А вот сейчас цивилизационной идентичности уже пытаются лишить нас. Но тут имеется весьма существенная разница. «Мы» искренне хотели видеть «их» похожими на нас. А нас пытаются подгрести под себя. Причем Западу-то с его геополитическими интересами сама по себе наша цивилизационная идентичность как раз достаточно безразлична. Сломать ее через колено пытаются в основном местные коллаборанты – в основном из среды «гуманитарной» интеллигенции.

Хорошо разбиравшийся в этих вопросах А. Тойнби по данному поводу писал: «Интеллигенция – это некоторый класс служащих связи, которые изучили все обычаи и законы вторгшейся в их общество цивилизации для того, чтобы помочь своим соотечественникам сохранить свою сущность в социальной среде, в которой люди перестают жить в согласии с местными традициями и все более и более заимствуют стиль жизни, навязываемый победоносной цивилизацией чужестранцам, попавшим под ее власть». Вот только в результате этих благих намерений «интеллигенцию ненавидит и презирает ее собственный народ, поскольку она укоряет самым фактом своего существования. ...Никто не любит интеллигенцию у нее дома, и одновременно она не приобретает ни славы, ни чести в стране, чьим манерам и обычаям она так старательно и мастерски подражает»[18]. Давно написано, а прямо как про нас…

И все же Россия постепенно практически (ибо в теории все еще бытует масса достаточно фантастических представлений) преодолевает захлестнувший ее в 90-е годы цивилизационный нигилизм. Все более полное осознание своих цивилизационных отличий и их ценности для самоидентификации становится основной консолидации народа. А что касается других случаев, скажем, Украины, то здесь пока играют важную роль упомянутые выше сложности (особенно учитывая наличие внутренней «пятой колонны» западной цивилизации). Но цивилизационные отличия и здесь берут свое. Особенно в виде весьма сильных рудиментов советской культуры. А сегодня именно советская культура (совместно с будущими общественно-экономическими отношениями нового этапа социализма) – та основа, на которой только и может состояться реинтеграция советских народов.

В целом проблема реинтеграции советских народов имеет три взаимосвязанных аспекта.

Во-первых, его формационным базисом в конечном счете может и должен быть только социализм. Но не следует пытаться возвратиться к прошлым его формам (даже улучшенным, с исправлением ошибок и т.п.) – это невозможно и ненужно: наше великое и трагическое прошлое ушло безвозвратно. Наша нынешняя задача – возвращение не к предыдущему этапу социализма, а на социалистический путь развития. Что касается конкретных форм, то они определятся самой жизнью. Первоначально же следует, по-видимому, ориентироваться на «завещание» Ленина, согласно которому «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства... – это и есть строй социализма»[19], т.е. наопираться на самоорганизующийся трудовой коллектив как основную структурную ячейку общества.

Во-вторых, для развития нового этапа социализма необходимо создание соответствующих политических условий, прежде всего – истинного народовластия. Это, конечно, Советская власть. Но не та, зависимая от номенклатуры, которая, по выражению Ленина, превратилась из «органов управления через трудящихся» в «органы управления для трудящихся»[20]. Прежде всего нужно вернуться к ленинскому принципу формирования Советов: снизу доверху путем непрямых (кроме низовых, районных Советов) выборов с реальной возможностью отзыва любого функционера с любого поста.